Наступило утро, а я по-прежнему не встречал никакого противодействия. Мерлин продолжал вперять свой неусыпный взор в Хединсей, но не более. Бездействовали и все остальные Маги, и я терялся в догадках, почему так легко оправдываются мои самые смелые и благоприятные предположения. Я рассчитывал на куда более мощное сопротивление.
Я хотел пристыдить его, воззвать к его мужеству — невыносимо больно было видеть неустрашимого Отца Дружин в столь жалко-размокшем виде, но тут вернулся Ракот, а за ним в дверь осторожно вошла Сигрлинн, к моему удивлению, освобождённая от пут Ракота.
Валило, катило, плыло, летело прямо на нас несметное воинство. Множество магических щитов укрывали его первые шеренги — на случай, если я всё-таки пренебрегу великим Законом Древних и дерзну сам убивать Смертных. И, похоже, именно для этого в боевых порядках военачальники Замка смешали людей и чудовищ, на которых этот запрет не распространялся.
Наступило молчание. Спустя несколько минут Мимир медленно и мрачно склонил голову в знак согласия.
И действительно, он ощутил, как по его телу скользнуло что-то холодное, наподобие ледяного ключа в тёплой реке — но не более. Ему знакомо было это чародейство — он должен был бы лишиться всех сил и лежать без движения, но Тьма защитила его.
— Послушайте, — начал Гудмунд. — Я издалека. Мне очень нужно поговорить с настоятелем!.. У меня срочные известия! И почему надо было тащить меня сюда таким способом?!