Георгий – один из моих лекарей – также встал и доложил мне, что идет обучение новой грамоте, отсутствующих и больных нет. Я коротко поздравил ребят с тем, что им повезло учиться в новой лекарской школе, что их ждет впереди трудная учеба, но зато они станут лекарями, которые смогут по-настоящему помочь раненым и больным воинам.
Когда вошел в царские палаты, я увидел, что Иоанн Васильевич разговаривает с каким-то иностранцем, а толмачом с ними сидит один из посольских дьяков.
Я встал и, подойдя к ендове, зачерпнул ковшик кваса, но тот, согревшись в жаркой спальне, был теплым до тошноты. Накинув шубу на исподнее, сказал жене, что поищу квасок холодней, она уже протянула руку к колокольчику, но я покачал головой и сам в чунях на босу ногу прошлепал вниз, где в сенях рядом с кухней стояла бочка, – в ней квас должен был быть холодным. Там я сел на высокий порог и, прихлебывая ледяную жидкость, задумался о своем сне.
– И это только за те дни, что надзор за тобой учинил, – ядовито сообщил он мне. – А сейчас вот эту бумагу почитай!
На следующее утро после завтрака школяры недружной толпой отправились на учебу. Никита, как и остальные, также облачился в странный балахон, который его товарищи называли халатом. Когда же он спросил, для чего этот халат нужен, они, только что с гордым видом объяснявшие, что это одежда лекарей, засмущались.
– Ваше святейшество, из письма нашего человека следует, что действительно в настоящее время царским врачом является некий дворянин довольно знатного рода и с очень трудной фамилией, боюсь, что не смогу ее правильно вам прочесть.