– Истинно так, – кивал он, – сам Феодор Иоаннович по всем московским церквям молебны о здравии твоем заказал. Надежда наша теперь на молитву святую и милость божию.
В середине дня я проснулся, мне было холодно, бил озноб, вокруг сновали ученики, но я ничем не мог им помочь, у меня даже зубы стучали от дрожи. Потом я вновь вырубился.
Во дворец мы отправились, когда на моих ходиках было десять часов утра.
Кузьма стоял передо мной и внимательно внимал моим речам, несколько раз он порывался что-то сказать, но, видимо, не решался.
Просидел там почти два часа, разбираясь с кучей документов, наваленных мне на стол дьяком, когда меня наконец позвали.
Через пару минут запыхавшийся Иван уже стоял на коленях перед царем.