Следующим холодным утром мы с отцом Кириллом прибыли к митрополиту.
Я после попытки встать вновь был без сил и лежал, изредка кашляя и пытаясь шептать вместе со всеми монотонную молитву. Прошло, наверно, еще два часа, когда служба была наконец завершена.
В школе, как обычно, я словно отстранился от окружающего меня мира – здесь царили запахи больницы, знакомые мне большую часть жизни. Ученики пока еще сидели по разным аудиториям и вскоре должны были собраться для моей лекции. Большинство из них еще не овладели грамотой и сидели, просто слушая меня, лишь несколько грамотеев усердно строчили вслед за моими словами, разбрызгивая капли чернил во все стороны. В который раз я подумал, что надо поторопить Кузьму с перьями для письма. Последние у него уже получались неплохо, но все же бумагу еще царапали.
– Э-э-э, брат Гильермо? – полувопросительно сказал Григорий.
– Говорит, что седня в ноги кидался ему, живота просил не лишать. Вот пусть посидит, поплачет в темнице, а то как православных извести отравой – так не плакал.
– Сэр, в прошлый раз мы не закончили наших разговоров чем-то конкретным, хотя круг вопросов был вами достаточно неплохо очерчен. Дело в том, что несколько дней назад прибыл обоз из Архангельска, с которым пришла почта с последнего в этом году корабля из Англии. Понимаете, после нашей беседы я написал письмо руководству нашей компании, где просил обсудить ваши предложения. И сейчас пришел ответ. Мне бы хотелось обсудить с вами кое-какие детали этого письма.