Температуры у него не было, да и живот был достаточно спокойным для перенесенной операции.
Тут он сделал неосторожное движение, мой бок взорвался болью, и я проснулся. За окном светало. У широкой лавки с пуховой периной, где я лежал, сидел один из моих лекарей. Увидев, что я проснулся, он поднес к моим губам стакан с микстурой, которая была выпита без разговоров. Кашлять я вроде больше не кашлял, но бок болел жутко, и при каждом вдохе казалось, что концы ребер впиваются мне в кожу.
– Ладно, ладно, лежи, молчи, до дома совсем малость осталась.
По приказу царя все вышли, и мне пришлось рассказать о своем посещении послов.
Когда я увидел Антония, его было не узнать – черты лица округлились, и он производил впечатление практически здорового человека.
Стол у моего мастера был завален чертежами линз и расчетами. Я, признаться, ничего не понимал, как и что он делает. Моих знаний на это уже не хватало.