– Сыро! Очень сыро! – скептически скривившись, прервал он работу прожектера. – Но не безнадежно, – и небрежно, будто делая одолжение, добавил: – Отказать будущему авангарду пролетариата мы, разумеется, не имеем права. Что требуется конкретно, можешь сказать?
Прошедшую неделю он потратил с толком, успел выяснить, что с визами в свободную экономическую зону СССР проблем не возникало, туда мог попасть любой желающий. Вот только при отсутствии официального приглашения от компании-резидента, государственного гранта или иной банковской гарантии на счет управления делами СЭЗ требовалось внести не менее пяти тысяч рублей или почти четыре тысячи долларов. Космические деньги!
– Даже не знаю, на самом деле что-то воздуха глотнуть хочу, – замялся я. – Пойдем, все равно поесть надо.
На изрядно поскребанной кошками душе враз потеплело.
– Какого черта! – Академик вскочил, опрокинул кресло.
Впрочем, последнее я сказал про себя – ведь напротив, за тяжелым деревянным столом, более подходящим для чешской пивной, сидела жена Катя. И если что-то в обстановке напоминало сценки из моего прошлого, так одни лишь блеклые картинки тарелок с новомодным словом «pasta», по всей вероятности, сначала выдранные из какого-то иностранного журнала посредством фотоаппарата-динозавра «Зоркий», он же «ФЭД», он же «Leica II», и пленки «Свема», потом отпечатанные под светом красной лампы на «стиралке» в туалете и в завершение чуть кривовато, на силикатный конторский клей, прилепленные к рукописным меню М-градской кафешки. А кому сейчас легко, спрашивается? До нормальной полиграфии местная культура и техника не дотянулись, но желание обогнать конкурентов жило и здравствовало в частниках лета тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Не всех истребили при «лучшем друге физкультурников», еще не поздно, в стране остались люди, способные на подвиг в погоне за прибылью.