– …вот клянусь, господин барон, мы больше такого ни в жизнь не допустим… – продолжил лить крокодиловы слезы Веренвен, став очень похож на ребенка, обещающего своей маме не лазить больше в шкаф, где стоит варенье.
– К сожалению, про делишки Рафы стало известно чиновникам Бургундской короны… – скорбно продолжил я. – И теперь, сам понимаешь…
Монахи оказались, соответственно, фра Игнатием – замковым капелланом, и фра Михелем, нашедшим временный приют в замке во время своих благочестивых странствий. Так выразилась сама вдова, хотя я, судя по продувной и умильной роже оного фра, особо благочестивым его не назвал бы. Умным, хитрым и чуточку разгульным – это да… хотя, собственно, какая мне разница? Оба монаха принадлежали к ордену францисканцев. Что тоже, по большому счету, для меня ничего не значит… или значит?
– Что смотрите? – рыкнул я на него. – Кто профос? Ты или я? Работайте, работайте…
– Ну разве что… – смягчилась мамаша Гвендолин.
Затем развернулся и, не оглядываясь, вышел из палатки. Перед ней уже выстроились остатки компании.