Архитекторы при упоминании мной оплаты их трудов дружно вскочили и глубоко поклонились с некоторым удержанием тела в крайней точке поклона. Ага… довольные рожи маскируют. Ну-ну… Я за свою монету с вас, творческие личности, выжму все по максимуму. Особенно с китайца. Дай бог только вспомнить, что они там наизобретали к этому времени в своей Поднебесной.
Я улыбнулся и принял от Иоста свою одежду.
– Ну да… – Пояс с саблей, брякнув, шлепнулся на пол. – Так положено.
Не сомневаюсь: все обстоятельства поединка и это погоняло пойдут гулять молвой по скучному на новости Брабанту. Ну и пусть… И прозвище сойдет. Хотя… хотя торжество для меня смазалось. Черт…
Несколько секунд ничего не происходило, затем доминиканец сильно вздрогнул всем телом и резко открыл глаза. Непонимающе повел зрачками и остановился взглядом на Самуиле – типичном носатом и губастом еврее с вьющимися пейсами и большими карими глазами, в которых была запечатлена все вековая печаль еврейского народа.