Приземлилась вполне удачно, только копчик отбила и затылком стукнулась. От испуга даже орать перестала. Вокруг было темно и тихо, как в склепе. Кожа покрылась мурашками, волосы на затылке приподнялись. Рукой нашарила стену, кое‑как встала. Надежда на то, что глаза привыкнут к темноте и смогут различить хоть что‑то, постепенно испарилась. От громогласных криков меня предостерёг шуршащий звук – рядом осыпалась горстка камней.
В тусклом свете уличного фонаря сцена выглядела жутко: у полицейской машины, лицом в асфальт, лежали три крепких парня. Их уже не били, но слов служители закона не жалели. Через минуту подъехала ещё одна машина с мигалкой, парней погрузили на заднее сиденье и увезли. Всё стихло, мираж развеялся, но спать уже не хотелось.
Когда юный Креатин Зерский сообщил, что основной флот в сутках пути, Рогор скомандовал идти к берегу. Вокруг сгущались сумерки, волны беспокойно облизывали бока корабля, попутный ветер едва не рвал паруса. Вопреки ожиданиям команды, шли вовсе не к бухте, а к длинной косе, похожей на высунутый язык ящерицы.
– А по законам магии, ты даже своей жизнью распоряжаться не можешь, – просто парировал Урз. – Разговор окончен. Мы возвращаемся в Горанг.
Мы покинули Вешенку одиннадцать дней назад, а мне казалось – прошла вечность. И эта вечность, по – прежнему, не сулила ничего хорошего и, будто из решета, сыпала загадками.