- Нет, не могу я медленно, - покачал Брежнев головой. - Как там эти волосатики говорят? "Живи быстро"? Вот тут они правы. Это - мой девиз.
После Балтийского вокзала вагон опустел. Я сел и прикрыл глаза, привычно провалившись в виденья. Перед моим внутренним взором поплыл, то поворачиваясь, то укрупняясь отдельными своими блоками, великий замок математики, возвышающийся где-то в платоновском мире идей. Мне пока удавалось схватить лишь отдельные контуры общего замысла, но даже эти фрагментарные видения дарили восторг и блаженство. О личности же строителя замка я благоразумно не задумывался, опасаясь представлять актуальную бесконечность. Печальна судьба Кантора, бодавшегося с ней в то самое время, когда Первая мировая война переламывала в труху последние остатки просвещенческой веры в разум. Быть может, мироздание действительно выбраковывает Homo faber и поощряет Homo ludens не только на страницах прошлогоднего романа? А мир дуален, и "сосед до Шепетовки" проецирует себя в прошлое, пытаясь протолкнуться через существующее лишь в потенции игольное ушко гомеостазиса?
- Что? - встрепенулся Пельше, - а, сейчас...
Ха! Первого шва... Да я подкачал себе сорок лет портняжного опыта. Вот сейчас чутка потренируюсь, руки навык наработают, и я буду вас сильно удивлять.
- Этот, этот, - мелко закивал Гагарин, торопливо снимая ботинки, - вы удивитесь... Давай быстрее, - зашипел он мне, подсмыкивая носки.
- Черт! Хотелось бы верить, что нет. Но теперь придется и это учитывать.