– Не было ли с прошлого апреля в санатории каких-нибудь инцидентов? Подозрительных смертей? Исчезновений?
Четверть века, почти всю взрослую жизнь Эраст Петрович провел со своим компаньоном. Иногда рядом возникали женщины, которых Фандорин любил, но каждая была как просвет в затянутом тучами небе – блеснет ярким светом, ненадолго согреет, и исчезнет. При расставании кроме естественной печали Эраст Петрович иногда чувствовал странное удовлетворение: обнажившийся участок души снова защищен. Кому мало что терять, тот мало чего и страшится.
И он рассказал японцу про двухъярусное устройство острова, про спрятанную в жерле вулкана солнечную электростанцию.
Следующие несколько секунд напоминали странный танец под аккомпанемент ударных. Цукерчек, семеня, отступал вдоль кромки перрона, оборачивался, стрелял. Эраст Петрович прыгал из стороны в сторону, приседал, раз даже перекатился по бетонному настилу. И считал выстрелы.
– Ничего интересного. Склад. Зато у меня дома много такого, что тебе понравится. Милости прошу.
– Черт, вы правы! Болеслав Ружевич сбежал месяц назад! Вдвоем с молодым воришкой. Оба находятся в Камчатском областном розыске. Там нет железных дорог, поэтому и не проходило по нашей линии…