— Понятно, — протянул сержант ничего не выражающим, лишенным всяких эмоций голосом. Видимо, просто чтоб не молчать. На душе было не то чтобы горестно или, скажем, тоскливо. Нет, внутри у танкиста словно кто-то вывернул из патрона давно перегоревшую лампочку. Вывернул и выбросил. С хлопком разбив о мостовую хрупкую стеклянную колбу. Да так, что стало на всё наплевать. И на звуки боя за спиной, и на бормотание чем-то озабоченного мехвода, и на предстоящий путь в тыл, да и на себя, в общем-то, тоже. Только сейчас Евгений понял, зачем политрук отдал такой приказ, ссылаясь на его же, сержанта, предложение. Уходить вроде бы как с донесением, прикрываясь отсутствием оружия у бойцов. Отдал приказ, а сам остался. Скорее всего, просто не видя для себя возможности уйти. Для себя лично. Чтобы не смотреть потом в глаза выживших в этой мясорубке. И чтобы не стать таким же, как они. Выжившими и побежденными.