— Некогда было убираться, — вернул Синицын смешок.
Однако новая напасть проявилась вовсе не там, где ее ожидали, а гораздо левее освещенного пожаром проулка. С грохотом проломив стену какого-то невысокого строения, на поле боя выкатилась немецкая самоходка. Вероятно, та же самая, напуганная чуть раньше рикошетом в рубку.
— Я же… я же… мне же за ведущим надо… а я…я… — глотая слезы, бормотал он, не обращая внимания на окружающих.
Степан сглотнул, ощущая горький привкус во рту, и, сжав кулаки, мысленно пожелал брату: "Держись, Володька. Удачи тебе"…
— Ну и хорошо, — подытожил командир. — А вас, барышня, как звать-величать? — он вновь повернулся к девушке.
Боец кивнул, пытаясь пристроить возле гусеницы снятую с плеча винтовку.