Гул моторов умолк, откинулась крышка переднего люка. Выбравшийся из машины мехвод осторожно прокрался к корме, а затем, выждав мгновение, метнулся к танку старшего политрука, стараясь побыстрей оказаться в тени подбитой тридцатьчетверки.
— Лошадок двести, не меньше, — уверенно говорил Гриша, показывая жестами, как, по его мнению, выглядят эти самые лошади. — До взвода перевозить могут.
Метель и снегопад надежно скрывали четверку партизан, бредущих по полю к темнеющим в вечернем сумраке избам. Однако расслабляться было еще рано. Бывший танкист прекрасно понимал, что может случиться с одиночной целью на открытом пространстве, и потому гнал и гнал своих бойцов в стремлении побыстрее пересечь заснеженное поле.
— Ты, Оля, не злись, — вкрадчиво продолжил особист. — Я ж понимаю. Ты мне всё, видать, тот случай простить не можешь, когда я …
— С нами, говоришь? Нет у нас в танке места, парень, — отрезал Винарский.
— Победа, — пробормотал старлей. — Ну да… конечно… победа… Не сорок четвертый, а сорок пятый … И не сентябрь, а май… Понятно.