— Да, я хороший, — довольно подтвердил Барабаш со своего водительского кресла. — Даже не так. Я — лучший!
— Всё. Хорош болтать, — отрезал танкист. — Готовы?
— Ну да, кажись. Отклика с радара нема, — парнишка откинулся на стуле и виновато посмотрел на Ольгу.
Резко остановившийся танк качнул кормой, а затем медленно отполз метров на десять, в конце пути вновь разворачиваясь. Судя по переговорам бойцов, немецкий корректировщик тихарился где-то рядом, в развалинах, точнее, в узком проеме второго этажа полуразрушенного кирпичного здания
— Яволь, — буркнул эльзасец Шмидт, немногословный мехвод "четверки", уводя панцер к гряде, туда, где можно было укрыться от несущих смерть русских "болванок" и хотя бы на время перевести дух, изрядно упавший к тому моменту у всего экипажа. Опустившийся, грубо говоря, ниже опорных катков пока еще целой машины.
Вертлявый сжал кулаки, побагровел, но тут же сдулся под насмешливым взглядом габаритного напарника. Пробурчав что-то невнятное, он вновь склонился над привязанным к стулу Кацнельсоном. Достав нож, покрутил его в пальцах.