— Плотно же они за нас взялись, гады, — Постников, слегка отодвинув сержанта, быстро выглянул из-за катков, но тут же отдернулся, чертыхаясь, сплёвывая тягучей слюной. — Еще минуту-другую здесь просидим и всё. Алес капут.
Сегодня, по прошествии лет, Оле было уже стыдно вспоминать, как при первой попытке выпустить короткую очередь по мишени пистолет, словно живой, вырвался из рук испуганной тринадцатилетней девочки и попытался спрятаться от неумехи в траве, островками пробивающейся сквозь покрытие заброшенного военного полигона. А еще Антон, зараза, со своими смешками и ехидными комментариями насчет слабосильной сестрицы. Правда, дядя Сережа тут же наградил племянника подзатыльником и успокоил расстроившуюся Ольгу, сказав, что и сам когда-то точно так же опростоволосился. Но всё равно, обидно было до слез.
И будто услышав желание летчика, немецкий водитель внезапно остановил "Ганомаг" прямо напротив воронки, всего в двадцати шагах от нее. А затем…
Вторым выстрелом сержант достал-таки вражеский БТР. Влепив снаряд в переднюю часть. Не догадываясь пока, что и первая болванка тоже нашла свою цель. Легкий бронеавтомобиль, шедший позади своего тяжелого собрата и не замеченный поначалу. Просвистевший мимо "Ганомага" снаряд пронзил легковеса насквозь, смертельно ранив сидящего за водителем командира немецкой кампфгруппы. Случайность, конечно, но… чего только на войне не бывает.
— Мой дед в 44-м погиб, весной. А ее… ее пропал без вести. В том же году, в январе.
— Да ладно, чего уж там. Это ведь для вас та война еще идет, а мы… забыли мы многое. Очень многое забыли… А зря.