— Есть…точно, есть. Железка какая-то ребристая… Так, острая с краю. Щас, щас только веревку… дерну… О-па! — освободившимися руками Бойко вытащил из-под себя изогнутую штуковину полуметровой длины. — Ну ни хрена себе. Фомка! Прямо гвоздодер натуральный. Откуда?
— Макарыч! На хрен танцы! — Евгений судорожно вертел перископ, пытаясь углядеть проход в дымной стене разрывов. — Вправо, Сима, вправо! Через кусты. Полный, полный давай!
Видимо, сразу поняв, кто возглавляет отряд странных бойцов, он обратил свой взгляд на Винарского. Холодный взгляд, колючий. И усмешка его показалась Евгению весьма неприятной.
— Да уж, тебе только на Спартакиаде выступать… в гонке преследования по пересеченной местности… красноармеец Синицын. Ладно, заползай внутрь, Гриша… Да не сюда, а вон туда, к мехводу.
— Давай, Петро, давай. Ногами, ногами двигай. Потихоньку.
Будто несущееся там галопом время здесь внезапно вытянулось в струну. Бесконечную, стонущую, гудящую обертонами. Как на сцене театра. На экране кино. В замедленной съёмке.