Восторг и восхищение, написанные на лице летчика, не остались незамеченными. Брат Ольги, видимо, немного оклемавшись, вылез, наконец, из автомобиля и прислонился к центральной стойке.
— Эй, бойцы, о чем грустим? — крикнул Винарский. Стоя на танковой башне, он внимательно разглядывал окрестности, пытаясь понять, откуда здесь можно ожидать угрозу. За небо сержант сильно не волновался — по словам Ольги, серьезной авиации у бандитов не было, лишь пара каких-то непонятных "вертушек". А вот на земле могли быть проблемы. Прикрываясь кучей старой техники и забором, враг мог незаметно подобраться к танку и натворить много нехороших дел. Однако обзор местности, подтвердивший отсутствие на горизонте противника, вполне удовлетворил Винарского, и он, спрыгнув с брони, подошел к бойцам своего отряда.
— Переносной тепловизор, — гордо сообщила она недоумевающему танкисту. — Сама из "циклоновских" матриц собирала. Крепится на голову.
— Не понял. Откуда они взялись? Семь штук… и второй магазин тоже… полный.
— Черт! Марик, гранаты остались? Давай-ка еще одну, вниз, под переход, пока там эти злыдни делов не натворили.
Из-за развороченных артиллерийских позиций на открытое пространство выкатилась угловатая гусеничная машина с характерным стволом-окурком. Ешкин кот, артштурм! Метров шестьсот, не больше. Понятно теперь, зачем Макарыч танцевать начал. Черт, мотает-то как, а еще ведь затвор отвалить, гильзу скинуть. Подкалиберный? А хрен на нэ. Пуляй чем угодно — урод хоть и не новый, а в лоб не возьмешь даже в упор.