— Простите, товарищи, расслабился, — а потом, поднявшись с земли, добавил уже нормальным голосом. — И еще. Я все-таки летчик и воевать в небе привык. А тут земля. Так что… командуйте, товарищ сержант.
Герр майор обладал просто фантастическим умением проводить сомнительные, но при этом весьма прибыльные коммерческие операции. Прибывающие из фатерлянда продовольствие и медикаменты он довольно ловко заменял реквизированным местным продуктом, списывая пропавшее на происки партизан и нерасторопность сторонних логистических служб. Высвободившиеся излишки отправлялись обратно в Германию, где они выгодно реализовывались с помощью старшего Лямке. Ганс же по мере сил помогал майору подчищать хвосты и одновременно служил доверенным лицом своего папаши при господине Крюгере. Короче говоря, все были довольны. Солдаты вермахта уверенно шагали на восток, а кошельки майора и обоих Лямке так же уверенно наполнялись хрустящими купюрами. Правда, иногда приходилось выезжать на передовую, а там иногда стреляли и даже могли убить, но подобные выезды случались нечасто и потому Ганс воспринимал их как неизбежные трудности военного времени. Один раз машина интенданта попала под обстрел, и молодой шофер даже умудрился обжечь руку о застрявший в заднем крыле осколок от русского снаряда. Но и этот факт пошел только на пользу. Майор расписал все случившееся чуть ли не как встречный бой с превосходящими силами противника и получил в итоге железный крест за личную храбрость, а Ганс — заботами своего начальника — нашивку за ранение и чин ефрейтора.
— От, скоты, — прошипел он со злостью. — Девку бьют, как фашисты какие.
— Вон там, за вторым корпусом остановимся. Дальше я сама — надо подходы проверить. И из машины лучше выйти. А то мало ли что.
— Ай, молодец политрук! Не дает расслабиться.
Но, увы, уйти от погони белой машине не удалось. Одна из черных коробок обошла приземистую слева и прижала ее к обочине, а вторая, завизжав тормозами, буквально уткнулась мощным передком в задний бампер объекта преследования. Из кабин загонщиков выскочили несколько человек в камуфляже и бросились к передним дверцам белой легковушки, выставив перед собой автоматы. По крайней мере, предметы в их руках представлялись красноармейцам именно автоматами, ну или, на худой конец, самозарядными винтовками, благо волею случая до места событий оказалось совсем недалеко — метров двадцать-двадцать пять, и рассмотреть чужое оружие можно было без особых усилий. Еще один из обитателей черного "автобуса", того, который был спереди, высунулся из люка на крыше с большим пулеметом ленточного заряжания на коротком кронштейне и принялся крутить длинным стволом-хоботом в разные стороны, выискивая возможную цель. Лейтенант замер в траве, боясь пошевелиться под пристальным взглядом наблюдателя, а Кацнельсон, кажется, совсем перестал дышать. И лишь Барабаш невозмутимо рассматривал происходящее на дороге, стараясь, правда, при этом так же, как и остальные, не делать лишних движений.