– Да пребудут они в покое, – негромко проговорил Рудольф, и этим как-то сразу разрядил обстановку. Словно все только того и ждали. Зашевелились, зашумели. Сдвинули пенящиеся кружки. С больших оловянных тарелок с рыцарями и драконами быстро исчезала мелко нарезанная твердокопчёная колбаса.
Для начала я постарался отделить себя от базы Шестой интернациональной самым древним из возможных препятствий, а именно – расстоянием. Шёл почти всю ночь, ориентируясь по звёздам и горным вершинам, что смутно чернели на фоне многозвёздного неба.
– Ага, конечно. Телик включи, мне он мешать не будет.
– Вот здесь, Руслан, – сказал Мёхбау. – Смотри отсюда. Вот... Туча падает., накрывает твоих...
Очень странно себя чувствуешь, вдруг оказавшись вне войны, казармы и своего отделения. Почти свободный человек. На Иволге меня раз двадцать, правда, проверили патрули, но и командировочное предписание, и форма одежды, и всё прочее у меня было строго по уставу, так что даже въедливый майор-тыловик не нашёл, к чему придраться.
– Так, – негромко сказал я. – Так. Значит, все разговоры о конвенциях были пустым трёпом? Все прекраснодушные рассуждения о том, что никто не может быть подвергнут пыткам и жестокому обращению? О том, что вы – не такие, как звери-имперцы?..