Надрываясь, взвыла сирена. Словно кому-то ещё могло быть непонятно, что батальону пора «в ружьё!».
Девчонка затыкается. Мгновенно. Едва только разобрав обращённые к ней мои слова, произнесённые по-русски. Я чувствую – меня словно медленно поджаривают в моей броне. Всё ради великой цели, вновь и вновь повторяет знакомый с детства голос в моей памяти. Тебе придётся предавать и быть преданным, тебе придётся сжимать зубы и твердить про себя, что бывают, мол, ситуации, когда цель таки оправдывает средства...
– Руслан! Ты, кстати, расшифровку записи смотрел? – повернулся ко мне Мёхбау. Я отрицательно покачал головой. – Посмотри обязательно. Ты у нас спец. Интересно, что ты потом скажешь.
– О да, и очень пламенную, – кивнул Валленштейн. – В самый раз для члена фракции «Закон и порядок» имперского бундестага Крайних консерваторов, если ты помнишь.
Я поднял камеру. Не останавливаясь, сделал несколько снимков. Лемур с вилами. Мёртвый крестьянин. Оба вместе.
– Я тебе так скажу, Фатеев. – Лейтенант зло выплюнул травинку, которую остервенело жевал до этого. – Нас, похоже, просто проверили. Дали бой. И ушли. Пожертвовали пешками. Но и мы потеряли немало.