Тем неприятнее было похмелье. А наступило оно практически сразу, как только в дверях нарисовались мрачные фигуры, сжимавшие в руках оружие.
Полковник, несколько опешив, пытается воздействовать на меня авторитетом и намекает на субординацию. Чего совсем уже делать не следовало!
— Ну… — капитан замялся. — Нет, не всех. Лизунова не можем и всех его людей — у них своя система закрытия связи, нам они не подконтрольны.
— Он что, совсем дурной был? Не слышал, как ты ножом работаешь?
— Ты же знаешь, я всегда тщательно изучал ваш язык.
Майор качает головой — не понял юмора. Ну, немцы, ну и трудный вы народ!