– А с чего это я должна была что-то заметить, коли я его и не видела ни разу?.. – растерянно произнесла девушка, обратив внимание только на первую фразу и уже начиная догадываться.
Потом была уже привычная и опостылевшая процедура протирания. Несмотря ни на какие старания, рубцы обещали остаться знатные. Так ему и надо. Господь поставил его о народе заботиться, а он предался греху и забавам, про долг свой позабыв. Портреты прикажет писать без прикрас, каждый рубец обозначат, чтобы потомкам наука, не след забывать о тех, кому служить обязан по воле Божьей.
Правда, имеются у него и недостатки. Весьма серьезные, надо сказать, недостатки. Очень медленное заряжание, а как следствие – низкая скорострельность, раза в три, а то и в четыре, в сравнении с образцами, принятыми ныне. Сложный и капризный механизм, требующий определенных навыков и бережного обращения.
– Ну что же, Акинфий Никитич, коли так, то за успех и за всю честную компанию.
Все же есть предел его пронырливости. Впрочем… Петр посмотрел на сокрушающегося денщика и сделал вывод – узнает. Если бы он сразу сообразил, что Петра заинтересует судьба главного токаря, то уже сейчас имел бы сведения. А Петр заинтересовался. Очень уж захотелось эти станки опробовать. Вот только как к ним подступиться? Сдуру-то много чего можно наворотить. Что же, остается только обождать. Василий, он такой, долго томиться не заставит.
– Ты лечи его, Иван Лаврентьевич. Лечи крепко. Он мне жизнь спас.