— Вот вы и выясняйте, какой он именно замок видел. Я-то эту Бальгу даже на фотографии не наблюдал. А у нас приказ — всех «языков» из того района к вам направлять. Замок ведь ещё в глубоком немецком тылу, поэтому мы всех, кто недалеко от залива в последнее время был, сразу к вам доставляем.
— Насколько я знаю, люди из контрразведки вовсе не склонны позировать перед каждым фотографом. То есть снимки делает либо кто-то из своих, либо… всё равно кто-то из своих. А задумка такая — мы убираем с фотографии Жукова и оставляем Горбуненко с протянутой для пожатия рукой. После чего показываем это фото в его отделе и в других отделах СМЕРШ фронта. Есть надежда, пусть и маленькая, что кто-нибудь может сказать, кому он на самом деле жал руку.
— А ребята тут при чём? У них он был живой, и медикам его тоже живым отдавали. Если генерал крякнул по дороге, то заслуг Пучкова и Козырева это не умаляет. Мне за Зальмута в своё время «Героя» дали. Здесь фигура вполне сопоставимая…
— Так какой тебе план больше нравится? Наш или союзников? А может, ты просто боишься, что мы, пообещав одно, будем делать другое? Но СССР, как уже говорили, всегда соблюдает принятые на себя обязательства.
И все мысли сразу исчезли, так как я вывалился из самолёта и понёсся навстречу непроглядно-чёрной земле.
— Ты не лезь, когда мушшины говорят! Не нравится — вон в сторонке постой. — И уже обращаясь к полицаям, продолжил: — Так вот, я таких щикарьных женьщин не видал. Какие бедры! Какой бюст! Ну вы меня разумиете?