Мать Скаер взяла ее в свою руку, повернула и помяла сильными пальцами.
Мимо Ярви и его матери текла очередь гордых мужчин в военной одежде и гордых женщин с отполированными ключами. Некоторые из них были язвами для короля Утрика, когда он был жив, но теперь они пожимали руки, подносили прощальные цветистые дары и напыщенно говорили о великих деяниях господина. Они стенали, что никогда уже Гетланд не увидит такого, как он, а затем, опомнившись, кланялись и изрекали: «Мой король». Но за улыбками они, несомненно, размышляли, как бы обернуть к своей выгоде этого однорукого слабака на Черном Стуле.
— Воины. — Они шли по северной дороге, появлялись между холмами. На таком расстоянии казалось, что они ползут, медленно, как патока на морозе, и Ярви заметил, что кусает губу, желая, чтобы они ползли быстрее.
— Здоровые и холеные, как и было обещано. Они ваши, в подарок, конечно, с моими наилучшими пожеланиями.
— А что если мы оба умрем? — прошептал он.
— Вырви ей язык, — сказал другой, хватая ее за волосы и закидывая ей голову назад, пока третий доставал нож.