Два часа спустя одетый по всей форме Унцо Веермах заглянул в кабинет своей начальницы.
— Давай, — согласился я. — Пусть твои сопровождающие собирают вещи, и чтобы я их в своем доме больше не видел. Им подобных — тоже.
— Считай, что уже простил. За сломанные ребра. А в остальном я сам виноват — не следовало забывать, что Гнецы и Денова никогда не жили в мире друг с другом.
— А можно мне тоже поучаствовать? — донеслось откуда-то из-за висящей на брате Кристины.
— Ты это брось, шеф. Рыжая готовит в таких объемах, что я лопну раньше, чем все съем, — проворчал мой друг. — Да и Сонано убьет только за попытку оставить тебя голодным.
— А вот и вы! — К нам быстрым шагом приближался Гнешек, вцепившийся пальцами в рукав какого-то крупного мужчины лет сорока и таща его за собой, словно на буксире. — И почему молодежь так любит стоять у колонн? — риторически вопросил он.