«Как это – цветной ветер? – встрепенулся Шурф. – Как на Темной Стороне?»
– Всегда знал, что искусство – это разновидность магии, – сказал я.
Мои отношения с собственным псом были к тому моменту столь запутаны и драматичны, что впору писать о них любовный роман на восемьсот страниц. Поменять собачьи имена на человеческие, а дальше можно излагать документальную правду, исключая только некоторые специфические эпизоды вроде вылизывания моего носа и веселых пробежек за палкой.
– Что-нибудь еще случилось? – насторожился я.
– И что из этого следует? – флегматично спросил сэр Шурф.
Возраст ее выдавало не лицо, расслабленное глубоким сном, а потому почти молодое, и даже не седина, больше похожая на результат неудачной покраски, а сложенные на груди руки – по-мужски большие, морщинистые, с тяжелыми подагрическими пальцами.