Моего двойника опять закрыли покровом. Потом куклу сняли с трона, положили на нечто вроде медицинской каталки (не знаю, как называются эти высокие столы на колесах, на которых перевозят больных) и выкатили в коридор.
Даже паркет попытался вновь стать умирающим под пилами лесом — и рассказать про своих убийц. Я остановил его лишь огромным усилием воли.
Здесь жили совсем другие существа. И было очень странным, что они напоминают о себе таким образом.
Говорят, умные люди заметили и сразу изъяли из продажи. Но книга, как говорится, не воробей. Для Кеши эта обложка была надежным моральным противовесом ко всем возникавшим сомнениям и тревогам: каждый раз, когда у него появлялось квазирелигиозное чувство, что он создает себе что-то вроде кармы, он поднимал глаза на картинку — и успокаивался.
Площадь издала протяжный звук, низкий и страшный. Так, наверно, шумело бы штормовое море, если бы его охватил ужас.
В этот раз он не изменил выскочившего в опциях вопроса.