В восьмом классе, цитируя его в сочинении, я написал «игорный ангелов полет», вместо «и горний». Учительница литературы, зачитав это место хохочущему классу, язвительно заметила, что сочинение было не по Достоевскому, а по Пушкину — но вряд ли многие поняли ее сарказм.
Такой опции вопроса не было — Кеша ошибся. Была опция «Как?» Но ничего страшного не произошло.
— Я, Бату Караев, объявляю тебе: этот мир не стоит того, чтобы бороться за его достоинство и чистоту. Я не буду больше подметать ваш мусор. Отныне — никаких терактов в вашу честь. Запивайте иллюзию любви иллюзией шампанского и будьте прокляты, подвешенные в смрадном воздухе желудки… Нет, иллюзии желудков…
— Я знаю, — ответила Сперо. — И о чем мне молиться?
— Ксю Баба! — повторил жизнерадостный мужской бас. — Одна запредельная мудрость в час!
Домик, который строили овечки, был готов — он походил на большую кастрюлю. Архитектором Караев не был точно.