Здесь верно каждое слово. Причем удивительно точны и последовательность переживаний, и их содержание. Даже непонятно, каким образом поэт обо всем узнал.
Его грудь захлестнуло знакомым страхом — но он тут же вспомнил, что фейстоп мог и сам сгруппировать в пару приложения, постоянно используемые вместе. Потом мелькнуло совсем глупое и поэтому особенно жуткое подозрение, что клоун стучит…
Вторая колба была уже косметической: она шпаклевала и лакировала наложенную на дыру заплату. В результате появилось что-то вроде фундамента, на котором можно было строить новый день — и Кеша позволил себе пару осторожных мыслей.
— У тебя много проблем, Бату, — сказала Сперо грустно. — Очень много. Поэтому ты даже не смог увидеть того, что так мастерски помог организовать.
Я догадывался, что пути назад не будет. Последние секунды перед моим прыжком в неизвестное были по-настоящему страшными — они походили на ступени, по которым я поднимался на эшафот. Как любого смертника, меня тянуло оглянуться — и последним приветом из покидаемого мною мира, помню, оказался лежащий на углу стола айпэд. Пропитанный такой американо-китайской потогонной безысходностью, что я даже как-то перестал переживать за себя лично.
Река неподалеку от храма так и называлась — «Река». А лес назывался просто «Лес». В собственных именах не возникало нужды — других рек и лесов тут не было, попадались только ручьи и заросли кустов.