Цитата #1732 из книги «Любовь к трем цукербринам»

Где, я не знал — теперь это было от меня скрыто. Про Свиту даже под самой страшной пыткой я мог бы рассказать только одно: все началось с зеркал, ими и кончилось. И, хоть остатки ясновидения по-прежнему висели на мне тяжким грузом, я уже не мог влиять своей волей на судьбы мира. Я больше не был препятствием для Птиц — и с этого момента стал им не интересен. Они не считали меня своим врагом и не собирались мстить. В них, к счастью, не было ничего человеческого.

Просмотров: 5

Любовь к трем цукербринам

Любовь к трем цукербринам

Еще цитаты из книги «Любовь к трем цукербринам»

Открытые глаза мертвеца до сих пор выражали брезгливую скуку. Ему было тошно жить и тошно умирать, понял Кеша. Мертвец был стар.

Просмотров: 1

Он повернул голову, чтобы посмотреть на свои персональные айтемы. Пластмассовый морячок в тельняшке и сине-желтая машинка остались на месте. А вот плюшевый мишка исчез.

Просмотров: 1

Кеша собрал в кулак всю волю. До конца круга оставалось уже чуть-чуть, но с каждым шагом его покидали силы, и последние шаги растянулись сначала в метры, потом в километры, а потом вообще в какие-то космические парсеки.

Просмотров: 1

И еще поражала случившаяся с ней перемена.

Просмотров: 2

Я заметил, кстати — произнеся это странное словосочетание один только раз, потом бывает трудно выковырять его из головы. Мало того, оно постоянно норовит само себя произнести — словно самый настоящий маленький голем, нахально захвативший артикуляционные центры. Гугин, что бы про него ни говорили, был талантливым заклинателем.

Просмотров: 6