«Ничего человеческого не ощущаю, — подумал он. — Совсем. Только вот тошнит немного. Может, у нас правда вместо душ протезы, как Ксю Баба говорит?»
Кеше все еще было страшно, но теперь он отчетливо понимал, что слышит речь сумасшедшего. И какой-то предприимчивый уголок его сознания, не затронутый гипнозом мертвого террориста, вдруг увидел в происходящем тень практической жизненной перспективы. Ведь этот ужас когда-нибудь кончится, понял Кеша. Обязательно начнется что-то другое. А значит, надо думать о будущем прямо сейчас…
Одноглазая Птица держала блестящий металлический диск. Она повернула его к Даше — но Даша не успела увидеть свое отражение. Диск в когтях Птицы свернулся, превратившись в металлический цветок. Птица шагнула к Даше, прикрепила этот цветок к ее груди (он зацепился сам — как ящерица когтистыми лапками), а потом исчезла за Крестом Безголовых так же просто, как появилась, словно его столб был углом дома.
Выбора, однако, не оставалось, и Кеша решился.
Многие окажутся там, и искусство мимикрии достигнет высот, по сравнению с которыми померкнет весь земной гламур и индустрия красоты.
Его смерть будет не самоубийством Бога, а просто надругательством Птиц над ими же созданной издевательской иконой. Древнего Вепря нельзя было настичь в его последнем и высшем убежище.