– У Ночного Дозора нет принципиальных претензий к предлагаемому вмешательству, – сказал он. – Но с компенсацией, разумеется.
– Не пропустят! – с сомнением возразил Угорь.
– Силы, может, и не великой, но есть у меня, как и у моих предков, право однажды воспользоваться воздействием первой степени – в экстренных случаях, разумеется. Ты вот сегодня помянул банду Темных, которые двадцать лет назад тут бедокурили…
Голова пошла кругом. Меня дурачили. Разумеется, меня дурачили! Но где, на каком этапе правда переплеталась с ложью? Наверное, я мог напрячься, вспомнить что-нибудь из забытого курса физики и химии, но Алене мои доказательства не требовались. То ли ей так промыли мозги, то ли… то ли… В конце концов, машина-то заработала, да и ягненок… того… ожил… Она светло смотрела на меня широко распахнутыми глазами, и впервые за много-много лет я почувствовал… участие?
– От Анны Мельниковой, – нехотя выцедил Угорь.
А больше ни о чем не думалось. Подняв руку, он вцепился зубами в рукав полушубка. Воняло табаком, солидолом, псиной и потом – Николай вновь принялся потеть, несмотря на стужу. Горячая дрожь прошлась по телу раз, другой, а вместе с нею накатило что-то еще, незнакомое, дикое, звериное…