– Увы, – вновь развел руками патрульный, – это невозможно. Проход и проезд через границы периметра категорически запрещен.
– Евгений Юрьич! – радостным полушепотом воскликнул Денисов. – Какими судьбами! Пойдем, пойдем… уж прости, что мешаю выступление досмотреть!
– Вас послушать – так вокруг каждого, кто мощные чары использует, подобный пузырь должен образовываться, а я что-то о таком впервые слышу!
Денисов еще походил туда-сюда, округлив рот и собрав на лбу складки, потом поправил, сам того не заметив, рубашку на спинке стула, развернулся лицом к хозяину.
– Ыыыыы! – жалобно проныл Аесарон, едва оперативник снял трубку. – Женька, ты не представляешь, какой тут бардак! Только не вздумай злорадствовать, это недостойно Светлого!
Своих односельчан она стригла на дворе, отгородив уголок возле маленькой уличной кирпичной печки. Сама печка, наверное, давно по назначению не использовалась, потому что пахло здесь не обедом, а больницей и фотолабораторией одновременно. Под навесом на чистой тряпочке были разложены блестящие инструменты – ножницы большие и совсем крохотные, опасная бритва и бритвенный станок, штуковина, похожая на машинку для стрижки овец, круглое зеркальце, щипчики, бигуди, заколки. В общем, рассмотрев все это, Ванька успокоился – видимо, девчонка свое дело знала. Для начала он попросил ее подровнять волосы, оформить в виде модной прически с бачками и длинной челкой. Потом, не дав толком полюбоваться и выяснить для себя, стал ли Ванька похожим на актера Андрея Миронова, девчонка нанесла ему на волосы душераздирающе воняющую водичку – смесь растворенных таблеток гидроперита и нашатырного спирта. В конце еще заставила натянуть на голову прозрачный целлофановый пакетик, и тут Ванька рассмешил ее второй раз – засунул в пакет всю голову целиком. Ну откуда ему было знать, что надевать нужно, как шапочку? Разве кто-нибудь когда-нибудь его красил? Разве подглядывал он за девками в своем селе или в студенческом общежитии, когда они такой ерундой занимались?