Промокшая ткань прилипла к коже, не скрывает ничего. Перед глазами черные соски, волосы на лобке, упругие ягодицы. То стремительно мелькают, то вдруг замирают в плавном, мягком, полном неги и ожидания движении. Призыв становится сильнее и сильнее, но Папа не торопится, наслаждается искусством и затопившим его желанием. Папа терпелив, он знает, как должно быть.
Виски – отличный и самый приятный способ заткнуть того парня, который когда-то готов был отдать жизнь ради торжества идей Поэтессы. Даже не заткнуть – ведь парень давно, очень давно молчит, скребет иногда душу, но молчит, – а виски прекрасно смывает царапины.
– Потому что если ты не веришь, вполне возможно, ты чего-то не понимаешь.
– Почему ты спросил? – тихо поинтересовалась Матильда.
– Тем не менее на них откликаются. Ахо тупо придерживается линии, прописанной Мбота. Но мир меняется, и, если мы не хотим потерять влияние, нам следует об этом помнить. Я знаю, что нужно делать, и люди идут за мной. Я привлекаю новых последователей, а вот Ахо этим похвастаться не может.
Илья думал, что их высадят где-нибудь в окрестностях, однако, к большому его удивлению, вертолет приземлился в транспортном узле. На краю, конечно, но тем не менее уже на территории Анклава. И не просто приземлился, а залетел в огромный ангар, скрывая пассажиров от посторонних взглядов. И никакого досмотра. Ни один из безов, что ошивались на летном поле, даже не посмотрел на прилетевшую черт знает откуда машину. Ни досмотра, ни встречающих.