— Ась? — Дед с трудом понимал ее, так как малявка еще плохо говорила, но зато много и зачастую недоговаривала окончания слов. — Уна, что она ко мне пристает?
В общем, дела и заботы, но приятные и, что называется, по душе.
Жмут. Реально, эти новые высокие сапоги мне жмут. Тесноват камзольчик, а воротничок рубашки с кружевным отворотом подобен удавке наемного убийцы, стягивающейся на моем горле. Я вместе с братками Гердскольдами, уже где-то успевшими изрядно принять на грудь, сидел в здании магистратуры Касприва, ожидая, когда моя невеста в Лисьем прихорошится, приведя себя в порядок, согласно всем канонам боевой женской раскраски, а также облачится в соответствующий действию наряд. До тех пор нельзя. Сидим, ждем гонца, гости также в Лисьем, где будет официальная церемония, ну а я здесь. Жду сигнала, когда мне будет дозволено оседлать Уголька, чтобы предстать пред ясны очи своей возлюбленной.
— Да. — Я поерзал в кресле, устраиваясь поудобней.
«Наздоровкались» они в тот вечер, словами не передать, да еще и меня, мальчишку, слегка подболтали, я хоть и чисто символически, но тоже был веселенький. Ну и, как водится, потянуло на общение с женским полом, есть у нас мужиков старинная традиция: «Выпил? Немедленно признайся кому-нибудь в любви!» Обязательное условие — утром про это даже не вспомнить.
Вот так и я: вроде бы и решение гениальное и простое, но вот послевкусие у него какое-то не такое.