Тон вызвал бы шок у любого, мало-мальски знающего Мертвого: в трех словах и нежность, и забота, и немного грусти. Таким тоном говорит отец, вынужденно разлученный с любимой дочерью. Или монстр, не смеющий приблизиться к предмету обожания.
А разве в аду бывают перерывы? Почему перестали рвать? А почему ты смеешься? Тебе весело? Дурак, я смеюсь последние сорок минут. Какая точность! Ну, хорошо, я смеюсь последнюю вечность…
– Я вам верю, – предельно искренне произнес Чайка.
Перезвон коммуникатора заставил Двадцать Пять вздрогнуть, а после – торопливо поправить галстук. Словно Ляо мог его видеть…
– Я думал, ломщики и бандиты сидят отдельно, – вздохнул Илья.
– Они строят храм, – тут же ответил Мертвый. – Таскают кирпичи. Подгоняют десятников. Они не могут не меняться, и в том числе – под чужим влиянием. Тут главное – угадать со словами. И со временем, когда эти слова произнести.