А последние секунды я потратил не на третий контрольный выстрел, а на то, чтобы сказать пару слов так ничего и не понявшему Кривошееву. Он даже стал вполголоса благодарить меня.
Благодать продолжалась весь день. Стало смеркаться. Дров для костра мы не нашли, пришлось пожертвовать парой химических факелов. Вскипятили воду, бросили концентраты. Идиллия...
Взвод «выдвигался». Мы топали по вымершим улочкам Ингельсберга, чистеньким, аккуратным улочкам, где, похоже, никто никогда не мусорил, не курил в не отведённых для этого местах и не оставлял окурков на тротуарах и газонах. Ровно подстриженные живые изгороди, идеальные «кубы» или «шары» древесных крон, посыпанные песком дорожки, гипсовые гномы в красных и зелёных колпаках в садах и возле калиток, причудливые почтовые ящики – в виде птиц, драконов, других сказочных чудовищ – или, напротив, сугубо модернистские – типа ездящих и разговаривающих роботов. Нигде не залаяла собака, не замяукала забытая кошка – жители Ингельсберга эвакуировались с немецкой тщательностью и педантичностью.
О, разумеется, у меня тут же сама собой придумалась версия – что жетоны каким-то неведомым для меня образом будут изменены и шпионы Чужих пойдут гулять по нашим градам и весям..
– Что с твоим солдатом?.. – прищурилась Дариана. – Я думаю, что тебе лучше не задаваться этим вопросом. С ним произошёл несчастный случай.