– Гм, – говорит он, с деланно-задумчивым видом глядя на выползшую из принтера распечатку. – Мне платят моё жалованье не для того, чтобы игнорировать мои изыскания и доклады. Тест подтверждает, что вы были не до конца откровенны, обер-ефрейтор.
– Так-так... – скривился секурист. – А как велит поступать в данном конкретном случае устав сторожевой и караульной службы, обер-ефрейтор?
– Отделение, осмотреться! – скомандовал я, торопливо обрабатывая рану Раздва-кряка универсальным противоядием. – Микки, Мумба – носилки!
Дело на самом деле казалось сделанным. Натиск Тучи ослаб. Я не знал, как обстояло дело на других участках, но, похоже, «потери оставались в пределах допустимого», как выразился бы какой-нибудь штабист. Как сейчас воняло на позициях, оставалось только догадываться. Убойная смесь из тяжёлого ядовитого пара, выпущенного тварями Тучи в первый миг атаки, и смрада горящих тел. Мы забивались в казавшиеся спасительными недра «бээмдэшек» со всей мыслимой скоростью, расчёты сворачивались, направляющие и пусковые занимали свои места; наша артиллерия смолкла, и почти сразу же Туча отхлынула окончательно.
– Связь каждые пять минут, – снова и снова напоминал я ему. – И если что случится...
– Ходят тут всякие, – тоном заправской торговки с нашего Привоза сообщила мне госпожа обер-лейтенант. Точнее, не мне, а раскорячившему крылья на стене Орлу-с-Венком-и-Солнцем. – Ни мозгов, ни характера, ни, на худой конец, просто мускулатуры! А имперский паёк все хотят. И что у меня за работа – с такими исключительными ослами дело иметь?..