Спустя пару минут эары, разумеется, вернулись. В еще более скверном настроении, чем раньше, и еще более бледные, чем обычно. От ярости, наверное? Но когда один из них попытался что-то вякнуть, я так же спокойно встала, демонстративно тряхнула браслетом, нечаянно уронив с его поверхности крохотную серебристую молнию (каюсь, Аса попросила устроить эту фикцию), и ледяным тоном заявила, что не собираюсь искать их по всему лесу. Так что или они добросовестно исполняют свои обязанности, или им придется нести меня к своему Эа на руках. Потому что в противном случае я больше и шагу не сделаю.
Руку тут же неприятно кольнуло, а потом сжало ледяными тисками.
Обиженный визг ударил по ушам противной сиреной, заставив меня издать болезненный стон. Но дело сделано — нога свободна. Правда, болела, зараза, зверски, но зато она хотя бы была. Я ее ЧУВСТВОВАЛА! А почувствовав, так наддала, что слетающиеся со всех сторон товарки обиженной мной зверюги только щелкнуть зубами успели — я пролетела мимо них, как фанера над Парижем. Взбудораженная, решительно настроенная и гневно грозящая всем этим облизывающимся харям плотно сжатым кулаком.
Да и сами посудите: этого шейри когда-то призвали сюда из… не знаю, откуда; к какой-то ведьме, возможно, не к Айне, а ее далекой предшественнице, и в обмен на даруемые им возможности — условно назовем заключенную сделку Договором — позволяли жить рядом. Но при этом сделали так, чтобы вырванный из привычного окружения демон не мог и слова поперек вставить. Айна как-то обмолвилась, что он не может причинить вред своей хозяйке… по крайней мере, до тех пор, пока она сильнее. И еще сказала, что чем дольше живет шейри, тем опаснее он становится.
Когда на обочине что-то мелькнуло, я сперва не обратила внимания. Ну, валяется и валяется в траве какая-то старая коряга. Подумаешь, невидаль. Но когда мы подошли ближе, а Лин отвлекся на какой-то кустик, мне вдруг показалось, что коряга шевельнулась. Когда же я, заинтересовавшись, подошла вплотную и опрометчиво спрыгнула с Тракта, то неожиданно обнаружила, что приняла за трухлявое бревно живое существо. Причем существо непонятное, но при этом удивительно красивое.
— Ты можешь замерзнуть, — нахмурился он, неодобрительно глядя на мою развешанную рядом с костром куртку и отчаянно липнущую к телу рубаху. Правда, проступившее из-под нее белье его совершенно не тронуло. И ничуть не возбудило, хотя до кокетливого кружева тут пока явно не додумались. Напротив, оборотень нахмурился еще сильнее и полез за спину, где тяжелым грузом висел такой же приличный мешок, как и у меня.