Рыжий пушок на голове. Рыжие глазенки. Рыжие веснушки, покрывавшие Настюху от макушки до пят. Крошечные ручонки. И пальчики… и все вместе. Такая хрупкая, что на руки взять страшно.
Он гонца накормит, напоит и теплую бабу подсунет, которая обо всем и выспросит подробненько. А на следующий день выпроводит на тракт, пожелавши удачи. Конечно, награда за поимку государственного преступника обещана немалая, и шевельнется в душе жадность, да только Завихряй ее удавит. К деньгам? Нет, длинный язык к петле приведет. Если не стража вздернет, чтоб не делиться, то лэрд отыщет… или другие. Говорливых нигде не любят.
Ответ его не нравится собравшимся. Крики. Визг. Кто-то швыряет в Кайя вязальную спицу. И суд удаляется на совещание. Это тоже передышка, Кайя не способен сказать, как долго она длится. Приговор зачитывает человек в просторной красной мантии.
Потом был лесоруб, почти раздавленный деревом. И человек, попавший под телегу… роженица, которой навряд ли исполнилось пятнадцать лет, измученная родами, уже смирившаяся с неизбежным. Док разрезал ей живот и вытащил ребенка, слишком большого для нее. Ребенок был жив. Он кряхтел и дергал синюшными ручонками, а Меррон не знала, что с ним делать. Док же велел отдать Летиции. У Мартэйнна была иная задача – он помогал зашить роженицу.
От первого отличается мало. Разве что с визитом к нашей светлости никто не стремится. Ультиматум озвучен и переговоры возобновятся лишь тогда, когда наша светлость изъявит желание ультиматум принять.
Они давно пришли во дворец и поселились здесь, хотя мама и была против. Она говорила брату, что боится их, а брат смеялся. Не надо бояться людей.