– Ты грустишь? – Урфин коснулся волос. Он так и не признался, что с ними сделал. Может, сам не знал? – Что случилось?
Она была такой раздражающе яркой, что темнота схлынула, разжимая объятья. И Кайя сел. Набрал дождя в ладони и вытер лицо. Сгреб кота, промокшего и злого.
И понимать, что лжет. А потом однажды устанет.
Теперь Урфин держится рядом, и хорошо – мне спокойней.
– Вынесем его? – Юго сунул в рот мертвеца ромашку. – Чтобы люди видели?
Мы виделись редко. Он избегал меня, да и не только меня, предпочитая держаться от людей подальше.