Шел Кормак быстро и не оглядывался. В детской уже, передав Йена на руки няньке, обернулся.
Юго двигался неторопливо, уверенно, и собаки, которым случалось уже встречать этого человека, сочли, что он вправе находиться в комнате. Если, конечно, не приблизится к дорогому хозяину.
– И договор. – Камень исчез в раструбе рукава, из второго Кормак вытащил бумаги. Патетичный жест престарелого фокусника. – Черновик. Но сами понимаете, что в ваших интересах не затягивать подписание. Посредника хватит еще на сутки.
– Переместил, – отвечает Сержант. Из-под лавки выползает Майло, грязный и злой. – Вы не почувствовали просто.
А проснувшись, села переписывать и править. Сокращать. Изменять.
Лагерь простоял сутки, и первый семейный ужин прошел в торжественном молчании.