Догорает чужая осень, по-южному мягкая, с золотом вдоль дорог и вечной зеленью мха на валунах. Дома с плоскими крышами и открытыми дворами, где находилось место колодцам и фруктовым деревьям.
– Тогда, конечно, все получилось глупо донельзя. И я не настаиваю… как решишь, так будет…
Она должна была, но… и если она жива, значит, это кому-то нужно?
– Что я должна сделать? – Она говорила тихо и глядя на собственные руки. Тетушка утверждала, что руки у Меррон изящные, наверное, единственное, что в ней изящного.
Если письма писать запретили, но даже случись Тиссе запрет нарушить, вряд ли бы ее письму позволили бы дойти до адресата. О встрече и говорить не стоило.
Тот, кто бредет сзади, не ел уже два дня.