– Именно этим мы и отличаемся от вас, смертный, – оскалился утукку. – Мы едим своих мертвых, и они становятся частью нас. А вы их сжигаете или закапываете в землю. Как никчемный мусор. Вы не проявляете к ним даже капли уважения… эй, поганцы, оставьте и мне мяса!!!
А сразу после этого река забурлила, исторгая сотни огромных блестящих туш. Ш’аа, плавучие утукку, со всего размаху врезались в борта кораблей, шарили по их палубам скользкими хоботами, затягивая матросов в свои пасти. Со дна выстреливали бесчисленные шипы ш’зинов, пробивая днища подобно острейшим рифам.
Для мертвого вещественный мир выглядит совсем не так, как для живого. Краски выцвели, солнечный свет угас, звуки потускнели, стали почти неразличимыми. Все утонуло в сером тумане. Вокруг продолжала бушевать битва, но лод Аштарон замечал лишь мельтешение теней. Приглядевшись, сосредоточившись, он мог различить отдельных людей, их лица, но чуть ослабил внимание – и вновь неясные силуэты.
– Повелитель Астрамарий? – окликнул он, входя в грот. – Вы здесь, повелитель Астрамарий?
Но теперь им угрожает шторм в тысячу раз страшнее. И хотя они уже далеко не студенты, сейчас у них меньше шансов выжить, чем тогда.
Сейчас возвращающаяся сила хлещет, выплескивается во все стороны. Слепо, стихийно, бессмысленно. Так бушуют хтонические чудовища, еще не обретшие формы и самости. Все вокруг утонуло в кипящем пару, небо стало молочно-белым от ядовитого тумана.