— Так вот, или ты через месяц будешь минимум 90 или ты никуда не пойдешь. Отряд уже сформирован, и вопрос твоего участия целиком зависит от тебя. А на арене со своим 64 ты за месяц поднимешься только в лучшем случае на десятку.
Мы подошли к иконе Георгия-Победоносца, и я поставил две свечки. Инквизитор вдруг вздрогнула.
— Ты так уверенно говоришь об этом, словно уверен, что для тебя скоро все закончится.
— Они вроде говорили, что в наши дела не полезут? — с сомнением сказал второй.
На этом беседа закончилась. Хозяин телеги пошел в дом, а второй, судя по отдаляющемуся звуку шагов, направился к телеге. Я осторожно, отойдя внутрь кузни от плоски света на полу, выглянул в окно. Второй подошел к телеге. Оглядел ее еще раз, залез под днище, осмотрел. Вылез, покачал головой и так же отправился в дом. Пробыв в помещении кузницы еще примерно с полчаса, я прикрыл окно, и выбрался на крышу. Оценив, откуда падает свет, и наметив пути отхода, я опять уйдя в инвиз, принялся выбираться из деревни.
— Мог, — сухо ответила Инквизитор, — таковы условия Игрового Соглашения. Если ты нарушил и тебя поймали, ты можешь делать все что хочешь, хоть в офф идти — потом тебе покажут как в кино, и как судили, и как приговор приводили. И приговор озвучат. Правосудие тут быстрое. Этого, — она кивнула головой на таявшее пятно, в котором уже смутно угадывался человеческий профиль, — взяли час назад. У нас с этим строго. Пошли?