Мирные переговоры с немцами продолжались. Поначалу гансы потребовали себе Латвию. На что получили фигу под нос. Забавно, что большевики оказались в патриотическом мейнстриме. В «Правде» вышла статья Сталина, суть которой сводилась: а хрен вам, а не Латвия. Типа не отдадим латвийский пролетариат в лапы германского империализма.
В рабочие районы Турина иностранцы не заходили. А эти районы немногим отличались от таких же мест где-нибудь в Манчестере. Яркое солнце только подчеркивало мрачный вид облупленных и закопченных стен однообразных домов. Собравшиеся на перекресток люди тоже не походили на стереотипных «веселых и беззаботных итальянцев». Здоровенные парни в темных пиджаках и кепках имели очень мрачный и решительный вид. Там и тут виднелись красные и черно-красные флаги.
— Резолюцию, мы разумеется, опубликуем. С комментариями. Требования свободной продажи хлеба выгодны прежде всего кулакам. То есть, тем, кто скупаем у крестьян зерно. Но ведь порой чуть ли не всё село находится у них в зависимости. Так что влияния у них хватает. Далее. Совместно с вами товарищами надо написать методичку для местных властей, как бороться с мятежом. Точнее — прежде всего — как бороться не надо. К примеру, у крестьян, даже заподозренных в сотрудничестве с антоновцами, сжигают дома. И куда им после этого идти? Только в лес. К тому же, войсковые операции против повстанцев неэффективны. Пример — отряд Никифоровой. За ней гоняется половина войск Пилсудского. Без всякого толку. То же самое было и действиями колчаковцев против сибирских партизан.
Ну, теперь обойдутся и без нас. Если после выхода интервью пара репортеров не побежит к Николаю Николаевичу задавать разные вопросы — то я не знаю, что такое журналистика.
Так что в «Красном журналисте» к самотеку во всех видах относились плохо. А вот тут момент моя подруга мало что неумеренно восторгалась, так и ещё отвлекала от работы начальника. Но вообще-то чутьё на литературу у Светланы было что надо. Я не из тех людей, кто ставят на ответственные должности людей только по… дружбе. Так что рукопись я прихватил. Работа большого начальника нервная — всем от тебя что-то нужно, так что к тексту я обратился, только когда мы оказались дома.