— Товарищи! Мои предки не знатные аристократы. Они были крестьяне и работали в поле. Отец мой был кузнец, ковавший красное железо. Случалось, мальчиком я помогал отцу в его работе. Теперь мне предстоит более трудная работа. Я должен выковывать и закалять человеческие души. Я обращаюсь к вам…
Вопрос был интересный. Дело даже не в том, что среди имажинистов был Есенин. Ведь их метод уже в моё время вполне пришелся ко двору в текстах русских рок-групп. Ведь в самом деле — а что такое тексты Кинчева, Шевчука или Цоя? Именно то, о чем говорили имажинисты. Набор крутых образов. На бумаге читать эти произведения невозможно. Но под музыку они звучат. А если… До рока пока далеко. Но…
Вот! А то какие-то болтуны говорят, что нет классовой солидарности. А тут она и есть. Эрнст Тельман мне ближе, чем какой-нибудь русский помещик.
Только я опасался, что даже если большевики не совершат тех ошибок, которые совершили тогда, они совершат другие.
Да и внешне махновцы стали иными. Исчезли длинные волосы и разные причудливые наряды. Бойцы были коротко стрижены и одеты в гимнастерки. Война в ХХ веке не терпит показухи.
Они расположились возле старинного массивного стола, на который Игнатьев поставил бутылку вина и стаканы. Анри вытащил блокнот и ручку. Прямо как в юности, когда он подрабатывал репортажами.