Но тут пугать белыми было куда сложнее. А продразверстка крестьян откровенно достала.
Это я к тому, что Белокаменную мы не любили. Но вот теперь пришлось жить и работать в Москве. Город этого времени мне тоже не слишком нравился, хотя он был симпатичнее, чем то безобразие, которое я видел в начале ХХI века. Да только уже никуда не деться. Выход с той должности, которую я занимал, был один — к стенке. А как сказал поэт Мандельштам, «я ещё не хочу умирать».
Новый комфронта был не слишком известен советской общественности из-за своего слишком «белого» происхождения. Но в армейских кругах он уже получил прозвище «красный Скобелев». Его звали Яков Александрович Слащов.
Этого человека я знал под погонялом Башмак. Он был вором. Башмак околачивался вокруг анархистов, но, видимо, понял, что им веселиться осталось недолго, потому как большевиков их вольница начала слегка доставать. Так что Башмак явно собирался перепрыгнуть к большевикам.
В тот же день господин Соловейчик направляясь из своего любимого ресторана «Эрнест» домой на Большой проспект, бесследно исчез. Больше никто его не видел. А Савинков ушел в подполье, сволочь такая.
— Люди есть? Об остальном не беспокойся. Мы, что надо, всё доставили. Пойдем на улицу, глянешь.