Самым быстрым и безопасным способом нелегально проникнуть в СССР — приплыть из Румынии на судне контрабандистов. Благо этих ребят с началом нэпа развелось как собак нерезаных. Морская пограничная служба большевиков работала отвратительно. Как, впрочем, и до войны — царская. Так что риск был минимален.
Тут надо пояснить. Разрыв между «барами» и остальным народом был не только, да и не столько в количестве материальных благ. В конце концов, хороший рабочий получал больше офицера, или преподавателя гимназии. Не говоря о низших чиновниках. Зарплата коллежского регистратора была ниже, чем у питерского дворника. Но это были две совершенно разные культуры. Я профессиональный журналист, моя работа в том, чтобы писать тексты и читать чужие. Так что я-то понимаю. Так вот, представители народа даже фразы строили иначе, чем «образованная публика». По сути, «образованные» и народ говорили на РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ. Мне, кстати, привыкшему в моем времени к резкому и конкретному языку, народный был ближе, чем болтовня вечно растекавшихся мыслию по дереву интеллигентов. Не зря ведь у журналистов начала ХХI века была популярна шутка: «Когда читаешь Достоевского, рука так и тянется сокращать лишнее».
А ведь ещё пришлось писать материал и для «Правды». Создав его, я отправился туда на извозчике. Как оказалось, торопился я зря. Потому что у них и конь не валялся. Нет, Сталин бы газету выпустил. Но ЦК требовал отразить именно их мнение. А оно никак не могло сложиться. В конце концов, Виссарионович послал их подальше, но время было упущено.
Я кивнул в знак согласия, а журналист тут же начал строчить на листе химическим карандашом. Писал он очень быстро, почти не задумываясь. Наш человек. На все ушло десять минут. После этого Михаил рванул на выход.
Мы вылезли с пролетки и направились к стеклянным дверям. Стоящий возле входа швейцар поздоровался с Димой, а меня прощупал как локатором — и как-то подчеркнуто почтительно меня поприветствовал. Хотя костюм мой был не из дорогих, да и прибыли мы не на авто и даже не на лихаче. Наверное, он принял меня за «делового».
— А пускай идет, куда хочет. Давай, парень, двигай отсюда, пока мы не передумали.